В мечту. Оковы одной души - Юлия Коковина

– И что, лучше молчать и позволять им нести всякую чушь на уроках вместо того, чтобы нас учить? – Брови Вики сдвинулись, ее голос сердито повысился. – И вообще, тебе ли бояться придирок! Ты же отличница, тебе нельзя просто так занизить отметку! Ты ведь можешь доказать, что знаешь на более высокую. Да и школе самой должно быть выгодно, чтобы в ней училось побольше отличников.

Да чего она прицепилась? Да, может, Вика и права, но…

– Я же сказала, что просто не хочу проблем, – раздраженно проговорила Лита. – Делать мне больше нечего, только доказывать что-то учителям.

– Да просто… – Нахмурившись, Вика куснула губу и переступила с ноги на ногу. – Я просто не понимаю, как можно молчать о том, что тебя не устраивает. Оно же не нравится. Почему хотя бы не попытаться?

– Я уже попыталась, – раздраженно ответила Лита. Вот привязалась… надо было все-таки сразу уходить. – Как-то эффекта не дало.

– Пыталась? – Вика удивленно вскинула брови. – Когда?

– В девятом классе подкинула биологичке лист, где написала все, что о ней думаю, – неохотно призналась Лита, вспоминая тот далекий эпизод. Тогда Зинаида Михайловна вывела ее из себя своими нотациями про истинное предназначение Женщин с большой буквы, и девушка в тот же вечер распечатала листок, где в красках расписала все, что думает об этих лекциях, отнимаемом времени и немножко о самой педагогине. На следующий день перед уроком биологии Лита, пока в классе никого не было, положила бумажку на учительский стол и вышла, чтобы ее никто не заподозрил.

Реакция учительницы была бурной. Половину урока она сначала пыталась выяснить, кто написал «эту мерзость», грозясь отвести к директрисе, а затем, захлебываясь от возмущения, расписывала предполагаемые пороки таинственного ученика. Класс рассеянно внимал, машинально кивая в ответ на какие-то слова и давно уже отключившись от смысла монолога, Лита же…

Помолчав несколько секунд, Вика вдруг издала короткий смешок – необидный, словно реагируя на какие-то свои мысли.

– Так все-таки это ты была, – улыбаясь, произнесла она. – Так и знала.

– Знала? – Лита ощутила изумление, немного страх и капельку стыда. – Откуда?

– Видела, как ты тогда выходила из кабинета, – пояснила Вика. – После тебя там никого не было, вот я и подумал, что это твоих рук дело. Круто было, – хмыкнула она, похоже, вспоминая. – Мне понравилось.

– Угу, – буркнула Лита мрачно, но все же ощутив короткую симпатию к Вике. – И ты решила проверить, не изменилась ли я?

– А? – переспросила Вика удивленно, видимо, сначала не поняв, о чем она. – А… Да нет, просто… увидела тебя и решила спросить.

– Я боюсь испортить мнение о себе.

Лита тут же пожалела, что сказала эти тихие слова. Короткий порыв откровенности улетучился так же быстро, как и возник. По телу прокатилась жаркая волна стыда. Лита ощутила, как краснеет, и от всей души понадеялась, что на морозе, и так щиплющим лицо, это не будет заметно. Вот кто, кто тянул ее за язык…

– Что? – так же тихо, с недоуменным лицом переспросила Вика.

Лита нахохлилась, делая вид, что устраивает руки в карманах поудобнее и ежится от холода.

– Ничего, – буркнула она.

– Почему ты боишься испортить мнение о себе? – так же удивленно, но одновременно и как-то мягко, спросила Вика.

– Да так… – Лита быстрым шагом пошла вперед, огибая ее. – Я, пожалуй, пойду домой. А то холодно.

«Не останавливай меня. Не расспрашивай. Вообще растворись в воздухе».

– Ладно… – к облегчению Литы, негромко произнесла Вика. – Пока.

Последнее слово она произнесла уже Лите в спину.

Девушка торопливо шла по улице, пиная коленом пакет с хлебом. В ее голове снова проносился тот эпизод.

Она не испытала тогда радости – разве что на короткое мгновение, пока смотрела на выражение лица учительницы, читающей ее послание. В момент, когда было произнесено первое «кто это сделал?», она вдруг испугалась. Испугалась, что ее найдут, отругают, отведут к директрисе, которая, укоризненно качая головой, скажет, что не ожидала такого от милой и тихой девочки-отличницы. После чего Зинаида Михайловна напишет замечание в дневник, и дома мама будет долго рассказывать о том, что, конечно, понимает, почему Лита так поступила, но все же не надо портить отношения с учителями и устраивать проблемы. И папа поддержит, сказав, что не нужно тыкать палочкой в некую производимую организмом человека субстанцию, чтобы она не начала специфически пахнуть. А Зинаида Михайловна потом расскажет об этом остальным учителям, и они тоже будут смотреть на Литу взглядами, в которых будет читаться «не ожидали мы подобного от такой старательной и вежливой девочки, как ты». И, думая об этом, Лита весь монолог учительницы изо всех сил старалась выглядеть спокойной, пряча свой страх. Страх испортить мнение о себе.

Однако, вспоминая об этом, Лита вдруг поймала себя на том, что улыбается.

Все-таки выражение лица Зинаиды Михайловны было тогда незабываемым. Она, Лита, конечно, не добилась того, чего хотела: нотаций не стало меньше. Но все же это стоило сделать ради этого лица и той краткой радости от того, что ее раздражение наконец-то дошло до адресата.

***

А тем временем где-то далеко шел разговор, неслышимый никому.

Ты действительно этого хочешь?

– Да.

Короткая пауза.

Честно говоря, мне не хочется этого делать. Я могу защитить ее, уберечь от смерти, но… я боюсь. Ты свидетель того, что произошло сорок восемь часов назад.

– И все-таки, что тогда произошло?

Снова пауза.

Сбой в моей работе. Он устранен, не волнуйся. Но все же… я волнуюсь. Все-таки она человек. Люди… хрупки.

– И все же прошу тебя.

Это молчание было самым длинным в этом разговоре.

Хорошо. Только потому, что ты просишь. И потому, что она тоже этого хочет.

***

И вот Лита опять стояла в «коридоре» – знакомом до боли, почти уже родном. Она теперь могла поклясться, что знает здесь каждый уголок, каждый сугроб, каждую застывшую в воздухе снежинку, пойманную в ловушку замершего времени. Даже диаметр этого круга промежуточного пространства между Землей и Золсером в своих шагах знала, настолько тщательно обследовала здесь все. И только три вещи все еще оставались неизвестными: где портал, что это было за странное землетрясение и лежит ли сейчас возле скамейки на детской площадке ноутбук.

Впрочем, очень скоро на одну неизвестную вещь стало меньше. Пройдя под аркой и оказавшись во дворе, Лита ощутила разочарование и какое-то тоскливое чувство. Ноутбук так сиротливо и лежал на том месте, где и предыдущие разы после таинственного землетрясения. Да почему же за ним не возвращаются? Что случилось? Неужели и правда… Лита мотнула головой. Ей не хотелось думать о таком варианте и снова вспоминать безжизненное тело Ичики.

«Коридор» словно померк, потеряв свое очарование чего-то неведомого и готового открыть еще одно неведомое, таинственное и чудесное. Теперь, заметив это, Лита вдруг поняла, что он начал сереть для нее еще до сегодняшнего дня. Кажется, это началось в тот день странного землетрясения, до того ярко блеснув появлением жителя Золсера. Вроде тогда Лита впервые засомневалась, что она попадет в мир игр, испугавшись, что с ним что-то случилось.

Значит, Ичики тут по-прежнему нет и его бессмысленно пытаться найти. Оставалось только искать портал… в очередной раз. Лита мрачно окинула взором площадку. Как же надоело это. И почему она цепляется за этот мир? Есть ведь множество других, что создало человечество, почему бы не выбрать другой? Тем более что она все равно вряд ли попадет в Золсер…

Потоптавшись на месте, Лита пошла в сторону подъезда – того самого, чья дверь хлопнула, когда девушка впервые увидела Ичику и погналась за ним. Эту дверь она уже тоже пыталась открыть, разумеется, безрезультатно. Остановившись перед ней, Лита задумчиво воззрилась на нее. Может, портал все же за ней, раз она открывалась в тот день как раз одновременно с исчезновением Ичики? Если честно, Лита боялась, что это так, и все время, пока искала портал, она старалась не думать об этом. Потому что тогда получалось, что ей никак не попасть в Золсер…

Дверь возвышалась перед Литой, своей гладкой коричневой поверхностью производя почему-то угнетающее впечатление. Сейчас она казалась неприступными воротами, за которыми находилось некое сокровище… если оно вообще там было. Ну почему она не открывается? Почему возникновение «коридора» не могло застать ее в распахнутом состоянии? Лита без особой надежды потыкала пальцем в кнопки домофона; разумеется, они не жались и ничего не могли открыть. И дерганье ручки тоже оказалось безрезультатным.

Бесполезно. Все бесполезно. Она потратила столько сил, и все напрасно.